В этом году музей истории Пермского университета инициировал сотрудничество со студией керамики «Ceramic Stories», чтобы создать копии нескольких своих античных экспонатов. Мы поговорили с авторами изделий о деталях технологии и о том, что сегодня мотивирует людей заниматься ремеслом, которому более трех тысяч лет. В беседе приняли участие одна из совладелиц студии Надежда Спиридонова, мастер Анастасия Расторгуева. Текст записала Алина Ванголи, студентка филологического факультета ПГНИУ.
Выпускницы ПГУ (Надежда – философско-социологического факультета, Анастасия – химического) до этого проекта в музее истории Пермского университета не бывали. Это был эксперимент как для музея, так и для студии: модели приближены по облику и даже материалу к оригиналам и могут быть использованы в образовательных целях за пределами экспозиции.
Елена (музей истории Пермского университета): как вы пришли к занятиям керамикой, сколько лет вы в этой сфере?
Надежда: в детстве, лет в 7, я ходила в кружок по керамике, но потом этот кружок, как и многие другие в 90-е, закрыли, однако теплые воспоминания сохранились у меня навсегда. Позже я ходила на занятия рисованием, но большую часть жизни работала совсем в других сферах, понимая при этом, что, когда у меня будет возможность, я снова вернусь к творчеству. И такая возможность появилась года 3 назад. Я купила печь, основные материалы и стала заниматься керамикой самостоятельно. Конечно, перед этим я посещала другие студии в нашем городе и Санкт-Петербурге. Следующий этап — я стала проводить выездные мастер-классы. Затем, одна из моих учениц тоже этим делом загорелась, мы стали общаться и вместе решили открыть студию.
Анастасия: я пришла к керамике потому, что стала задумываться, чем хочу заниматься дальше. Ушла с прежнего места работы. Сначала посещала студии, потом купила печь и погрузилась в дело самостоятельно.
Е: что вас вдохновляет оставаться в этой сфере?
Н: очень воодушевляет, когда ты можешь создать то, чего раньше не существовало. Пусть даже многие изделия похожи чем-то друг на друга, но для меня они все равно уникальны и индивидуальны.
А: для себя я сформулировала это так: я не могу этого не делать.
Е: ходите ли вы в музеи?
Н: Да, из последнего – недавно была в музее востока в Москве.
Е: погружаетесь ли вы в историю процесса, как мастера в древности производили керамические изделия?
Н: мы периодически проходим обучение, самостоятельно читаем, посещаем вебинары.
А: если говорить конкретно об этом случае, то мы прослушали курс лекций «Керамическое путешествие по античности» искусствоведа Евгении Заливиной.
Е: углублялись ли вы в изучение технических деталей, например, состава глины?
А: да, и как раз нашли ответы на некоторые наши вопросы. На музейных этикетках пишут «глина, лак». Но лак не сохраняется так долго. Название «лак» закрепилось в музейной традиции. Но в реальности это оксид железа, который определенным образом обжигали.
Е: насколько важен обжиг в процессе изготовления керамики?
Н: это один из главных этапов. Без обжига глина не станет керамикой. Она просто будет землей, которая приобрела форму. Если туда что-то налить, она развалится и ей невозможно будет пользоваться.
Е: насколько актуальны ли формы античных экспонатов?
А: на самом деле, дизайн древних сосудов можно назвать достаточно современным. Сейчас многие мастера делают изделия в подобных формах, они гармоничные, эстетичные.
Мы в большей степени занимаемся ручной лепкой, а экспонаты музея сделаны на гончарном круге. Они очень ровные, на них есть характерные полосы.
Е: на древнегреческих сосудах есть клейма — авторские знаки, по которым можно проследить мастера, место изготовления. Есть ли подобная традиция сейчас?
А: мало кто ставит свою подпись, это не принято.
Н: скорее, для этого нужно дорасти до определенного уровня мастерства.
Е: какие эмоции вызвала у вас работа с экспонатами, которым более двух тысяч лет?
Н: это, конечно, очень волнующе. Было ощущение причастности к древности, чему-то вневременному, вечной ценности, которую я смогла разделить.