Респондент:
Проскурнин Борис Михайлович
р. 1951 г.
Выпускник филфака ПГУ, заведующий кафедрой мировой литературы и культуры, декан факультета современных иностранных языков и литератур
Интервьюер: Н. П. Карцева
Дата записи: 13/03/2019
Транскрипция интервью:
Транскрипция интервью:
Инт: Здравствуйте. Сегодня 13 марта 2019 года, и в рамках проекта «Устные истории университета» мы сегодня начинаем разговор с Борисом Михайловичем Проскурниным – деканом факультета современных иностранных языков и литератур, заведующим кафедрой мировой литературы и культуры, доктором филологических наук, профессором. Борис Михайлович, Вам слово, рассказывайте о себе, об университете.
БМП: Спасибо. Значит, зовут меня Борис Михайлович Проскурнин, как уже было сказано. Я родился 25 января 1951 года в небольшом шахтерском поселке Лёвиха, находящимся между Свердловском, нынешним Екатеринбургом, и Нижнем Тагилом, недалеко от очень известного историкам города Невьянск, известного благодаря знаменитой Демидовской башне и петровским временам. Это маленький шахтёрский посёлок, правда, когда я родился в пятьдесят первом году, его население составляло около одиннадцати тысяч. Это вполне прилично, даже маленький городок можно было бы его назвать. Отец мой шахтёр. Правда, в наших краях не шахтёры назывались такие рабочие, а горняки, потому что это была шахта правда, но в горах, и поэтому вот их называли горняками. Рудник наш Левихинский, так его называли, добывал медную руду. Недалеко от этого нашего посёлка находился город <Кировград>. В рамках района Кировградского Лёвиха существовала и существует до сих пор. Был большой медеплавильный комбинат, и вот руда, добываемая отцом и его коллегами, по узкоколейной железной дороге доставлялась за 30 километров в Кировград и там перерабатывалась. Как я знаю, сейчас комбинат работает, но работает на привозной руде, её привозят из Забайкалья и импортируют из Чили.
Инт: Закончилась там, да?
БМП: Закончилась там. Хотя там лежат, залежи руды, но очень глубоко и экономически невыгодно ее добывать, и так далее. А мама моя… Да, папа родился вообще-то не на Урале. Он родился в двадцать девятом году, 16 августа двадцать девятого года в деревне Подкопаевка Корочанского района Белгородской области, и в сорок девятом году он решил уехать из деревни, чтобы получить паспорт, потому что в те времена крестьяне не имели паспортов, а ему очень хотелось получить паспорт и, самое главное, вырваться из деревенской жизни. У него была такая мечта. Как он говорил, если не я, то, может быть, мои дети не будут крестьянами. Он завербовался на шахту на Урале. Он подумал, что поработает года три, как положено, ну, четыре, получит паспорт и уедет куда-нибудь в более тёплые края. Но так получилось, что он встретил мою маму…
Инт: Там, да?
БМП: Да, и на всю жизнь остался в Лёвихе. А мама – левихинка, вернее, она тоже родилась не в Лёвихе, она родилась в деревне недалеко от города Сухой Лог Свердловской области. Её мать, отец, её дед, даже оба деда были репрессированы в двадцать… в тридцатом году, да. В тридцать первом году их выселили из этой деревни и на вновь открывшийся рудник их послали. И поэтому вот мама у меня коренная жительница Свердловской области. Я родился 25 января в этом посёлке, у меня есть сестра, которая родилась через пять лет. Правда, она родилась не в Лёвихе, а в этой самой папиной деревне, потому что отец всё-таки решил попробовать вернуться в деревню. Но не пробыл там и года, понял, что это уже не его, и мы снова вернулись.
Инт: То есть, это уже в пятидесятые годы попытка была?
БМП: Да, мы уехали в пятьдесят пятом году, а в пятьдесят шестом в октябре мы уже вернулись, потому что он понял, что деревенская жизнь его уже не устраивает. А потом он стал думать о будущем детей своих, как-то озаботился. Он у меня был не очень образованным человеком, у него было всего шесть классов образования (война помешала), но очень разумный, а самое главное, рукастый человек, я пошёл совершенно не в него. У меня талантов, связанных с руками, нет абсолютно никаких, в отличии от отца. А мама моя работала долгое время во дворце культуры поселковом. Она была и директором одно время, но большей частью заведовала детским сектором.
Инт: Видимо, образование у неё какое-то?
БМП: У неё да, она получила заочное образование культпросветучилища. Она заочно там училась. И вот, я думаю, что, наверное, я в маму пошёл больше, чем в отца, потому что и в самодеятельности очень активно потом участвовал, и кстати, и в школе учась, я выступал бесконечно на разных концертах.
Инт: В каком жанре?
БМП: Во всех жанрах. Я и пел «Сурок», например, бетховенский я пел, солировал, говорят, неплохо пел, когда я учился во втором, по-моему, классе, пока голос еще не сломался. Кстати, хрипотца моя как раз связана с тем, что я выступал, когда голос менялся. Я читал стихи и пару раз сорвал голос, и с тех пор у меня такая хрипотца. Очень много читал стихи, я был победителем районных конкурсов чтецов, выступал на областных конкурсах в Свердловске дважды.
Инт: То есть такой филологический уклон уже явно просматривался?
БМП: Нет, я ещё очень хорошо танцевал. Да я и танцевал, и очень активно этим занимался, потому что мама была… танцевала. Мама ведь у меня одно время прошла… выдержала большой конкурс для поступления в танцевальную группу Уральского народного хора в Свердловске. Но поскольку она была из многодетной семьи, дед мой, её отец, погиб на фронте, бабушка сказала о том, что не смогу тебя содержать какое-то время, поэтому ей пришлось остаться в Лёвихе. Я закончил школу в шестьдесят восьмом году, и учась уже в девятом-десятом классе, помню, был в состоянии такого выбора, кем стать: химиком, или, значит, английским языком очень увлечься.
Инт: Учителя хорошие были по химии и по английскому?
БМП: Мечтал быть химиком, потому что я участвовал в олимпиадах химических и побеждал в районных олимпиадах дважды, вот. Но поскольку в школе очень плохо преподавалась физика, я понял, что я физику не сдам ни за что, а в те годы конкурс был весьма приличный, и физика была обязательным предметом при сдаче вступительных экзаменов на химфак. А у нас физики менялись каждый год, и не по одному разу, поэтому особых знаний как-то я не чувствовал себя уверенно, что я сдам физику. А параллельно шло такое большое увлечение английским языком, в том числе английской литературой, и я решил, что я, наверно, буду всё-таки поступать… по английской линии пойду. И тут опять выбор встал передо мной.
Инт: Вуз?
БМП: Да, в какой вуз пойти? Близлежащий вуз – это Нижнетагильский педагогический институт, он в семидесяти километрах, сорок минут на электричке, полчаса на автобусе, и я в Нижнем Тагиле. Мама, конечно, мечтала об этом, чем поближе, тем лучше. Вторая ситуация была связана со Свердловским пединститутом. Свердловский пединститут, потому что в университете не было в то время романо-германского отделения, не обучали языкам, да.
Инт: В Свердловском именно?
БМП: В Свердловском университете.
Инт: У нас было, а там не было? Интересно.
БМП: Вот в этом-то вся ситуация. Тут, значит, одна из моих учительниц, учительница литературы Тамара Петровна Нефёдова как-то мне сказала: «А чего ты размышляешь, если ты хочешь в университет, поезжай в Пермь, замечательный город, замечательный университет». У неё здесь родственники жили «Если что можешь у них остановиться». Правда, я так ни разу у них не побывал, но тем не менее. Значит, я и решил, что я поеду в Пермь. Ну, папа, конечно, поначалу, когда мы поехали сдавать документы шестого июля шестьдесят восьмого года, по маминой наводке поехал со мной, потому что мне ещё семнадцать только-только исполнилось, да, ещё нет восемнадцати. И я помню мы приехали в Пермь шестого… седьмого июля рано утром. Солнце яркое, тепло, красиво! Да мы ещё так славно позавтракали в ресторане на Перми-второй, это мой был первый в жизни визит в ресторан! Поэтому, самые яркие впечатления. Значит, у официантки спрашиваем: «А как пройти на улицу Букирева, 15?» Она, естественно не знает.
Инт: Не знает, конечно!
БМП: А когда мы сказали , что «университет», она говорит: «Чего же вы раньше не сказали, вот», и показала нам. Оказалось, возле Перми-второй. Я сдавал три вступительных… четыре вступительных экзамена, сдал с одной четвёркой по сочинению, причём сочинение у меня проверял, оказывается, потом это выяснилось, Леонид Владимирович Сахарный, да, и он, значит, написал, там надо было что-то написать. Я видел потом, когда личное дело формировал при выпуске, написал, что по содержанию замечательное, с грамотностью немножко есть проблемы, поэтому поставил мне четвёрку. Но у меня было всего две ошибки орфографических, но он посчитал, что это очень серьёзные ошибки. Сдал, поступил, и вот…
Инт: То есть, значит, сочинение, английский…
БМП: Сочинение, английский, история…
Инт: История ещё была?
БМП: Да, история. История России, причем древних времён и современных.
Инф: Да, конечно, в то советское время…
БМП: И, естественно, русский язык и литература устно. Причем, Надежде Петровне будет, наверно, интересно про историю. У меня принимали экзамен два человека - Малис и Дементьева.
Инт: Да?
БМП: Да. Олег Петрович, значит, очень забавный был человек, царствие ему небесное, замечательный был человек. Кстати, я потом с ним даже немножечко подружился как-то, поприятельствовали мы какое-то время. Вот, значит, он решил меня… Он говорит: «Ну хорошо»… У меня был вопрос, что-то там про Перта Первого, естественно, это всё я рассказал. Потом было триумфальное шествие советской власти. Значит, он… и Олег Петрович… я только начал было говорить про триумфальное шествие, он сказал: «Ну ладно, это мы знаем, вы лучше мне скажите, что такое огораживание»…
Инт: Ну, это уже из другой оперы…
БМП: Он не знал, на кого он напал, потому что я очень увлекался английской историей, и я до сих пор очень люблю английскую историю, пишу об исторических романах английских много. Значит, и я вот начал петь соловьём про огораживание…
Инт: Ну, понятно, раз человек поступает на английский язык, должен знать про огораживание.
БМП: А он мне говорит: « Так вы зачем идёте-то на филфак? Так вы к нам идите, давайте мы быстренько ваши документы переложим…[смеётся]
Инт: Нам такие люди нужны!
БМП: Да, Дементьева при этом сидела и улыбалась, вот. А, значит, через день у меня был экзамен по русскому языку и литературе устно. И мне попался ранний Маяковский, это я очень хорошо помню. Экзамен принимала Рита Соломоновна Спивак и какая-то дама, молодая девушка, русский язык принимала. Я рассказывал про Маяковского, Рита Соломоновна мне говорит: «Ну зачем такому таланту учиться на романо-германском отделении? Идите к нам» [смеётся]. Я такой окрылённый вернулся в свою Лёвиху…
Инт: Всем-то я нужен…
БМП: Да, всем я оказался нужен, всё было очень хорошо, и в самом деле, студенческие годы были самые замечательные…
Инт: Ну, в общем, поступил, и…
БМП: Поступил в группу и тут у меня случился очень любопытный казус. Он связан с тем, что первая оценка, которую я получил на…
Инт: В зимнюю сессию…
БМП: В зимнюю сессию, а нам ставили автоматом английский язык, была тройка. Меня это настолько убило, я думал, что ну всё, я здесь окончательно себя потеряю, и тогда я… Дело в том, что у меня не сложились отношения с тогдашним преподавателем нашим, была такая Галина Васильевна Ежова, царствие ей небесное, мы потом на пятом курсе на выпускном, на последнем звонке, с ней объяснились. Она сказала, что она очень ошиблась, поставив мне такую оценку, что надо было вас ещё немножечко, значит, подготовить…
Инт: А она что, в диплом вошла, оценка?
БМП: А? Нет, она в диплом не вошла, не могла, да, потому что потом у меня пошли пятёрки…
Инт: Конечно.
БМП: … по английскому языку, тем более, что на втором курсе английский у меня вела Тамара Степановна Тетерина, а мы с ней оказались почти земляками. Я родился в Лёвихе, а она родилась в Тепловой, был такой маленький посёлочек, буквально маленький посёлочек в семнадцати километрах от Лёвихи, и поэтому мы с ней были земляки. Мы тут с ней много чего по-английски обсуждали, гору Ежовую, Уральские горы, Екате…ну, Свердловск…
Инт: Понятно, по-английски, конечно
БМП: Всё по-английски,да, да, да… Поэтому… нет, учился я, очень интересно было учиться. Но, поскольку, Галина Васильевна нанесла мне такую травму душевную, а Тамара Степановна ещё не успела её загладить[смеётся] и к счастью, она не загладила её к тому времени, когда нужно было определиться с курсовой. И я пошёл писать курсовую к профессору Бельскому. Новоиспечённый профессор, только-только доктор, он в шестьдесят девятом защитился, значит, и я записался к нему. Моя первая курсовая была по историческому роману, по роману Вальтера Скотта «Вудсток». Это роман о Карле Втором, о временах революции и гражданской войны в Англии, вот. Это была моя первая курсовая работа…
Инт: То есть, сразу по зарубежной литературе…
БМП: Сразу по зарубежной литературе, да, и Александр Андреевич, видимо, очень, так сказать, проникся ко мне, потому что потом он меня взял дальше, я писал дальше вторую курсовую, дипломную работу у него, и он меня пригласил в аспирантуру в семьдесят шестом году. А в семьдесят третьем, когда я закончил университет, он меня пригласил почасовиком, я был до семьдесят шестого года почасовиком. А семьдесят шестом он меня взял сначала на полставки, а потом на полную ставку ассистентом и в аспирантуру взял.
Инт: Ну, это уже трудовая биография. А еще про студенческие годы, значит…
БМП: О, да…там у вас что написано, про первое сентября, где я провел первое сентября шестьдесят восьмого года…[смеется]
Инт: Ну, это как хотите, ну, в смысле, с кем учились, какие интересные ребята на курсе были потом, впоследствии, может, интересные люди, преподаватели…
БМП: Всё началось вот с чего. Дело в том, что во время экзаменов я познакомился с одним молодым человеком, мы с ним вместе ходили на экзамен, Володя Гаревских, он был из Сарапула. И мы с ним познакомились, так, слегка даже подружились и когда тридцатого августа шестьдесят восьмого года я приехал, будучи уже зачисленным, на первое собрание, и знал, что я еду в колхоз, поэтому я был соответствующе одет и экипирован…для колхоза.
Инт: Общежитие, наверно, дали уже?
БМП: Общежитие, да, дали. Вот, значит, Володя очень обрадовался, меня увидев, и сказал : «Слушай, а ты уже встал на комсомольский учёт?» Я говорю, нет ещё. «Пойдём, встанем на комсомольский учёт!» Ну, значит, мы с ним пошли вставать на комсомольский учёт, и тут на меня вдруг налетела небольшого роста, изящно-миниатюрная блондинка…
Инт: Блондинка! Ясно кто…
БМП: Да, и говорит… не на меня, а на нас, и говорит: «Ой, мальчики, вы нам очень нужны», нам это очень понравилось с Володей, что мы очень нужны [смеётся]. Да, значит, вот давайте к нам в хор. Значит, берёт, почему-то меня именно берёт за руку и ведёт в другую комнату. А там за роялем сидит очень интересный, слегка прикрывающий лысину прядью волос, и играющий замечательно на рояле, Борис Арсеньевич Облапинский.
Инт: Облапинский…
БМП: И они меня, Пучкова…
Инт: Нинель Алексеевна Пучкова, значит, это была…
БМП: Да, Нинель Алексеевна Пучкова и Борис Арсеньевич Облапинский, значит, вот, нас с Володей прослушали. Его определили в баритоны, а мне, значит, сказали, что у меня тенор, хотя я об этом не знал, я тоже в школьном хоре пел баритон, баритональные партии. Вот, они знали, я им сказал, что я пел в хоре, даже мы с Борис Арсеньичем, по-моему, он мне подыграл, я попытался спеть «Белеет парус одинокий», значит, романс на стихи Лермонтова. Значит, Нениель Алексеевна ему и говорит: «Боря, так может ты возьмёшь его к себе, тем более он тоже Боря». А Борис Арсеньич говорит: «Да нет, у него слабенький голос, точный, но слабенький».
Инт: То есть, в «Бригантину» не взяли?
БМП: В «Бригантину» меня не взяли. А я тогда ещё не знал, что такое «Бригантина», какая мне разница? И вдруг нам Пучкова говорит: «Завтра репетиция». Тридцать первое августа. Репетиция. Я говорю: «Нам же в колхоз». А она, нет, а вы раз в хор записались, вы в колхоз не едете. И мы с Володей, значит… Володя, правда, почему-то отказался от общежития, у него здесь родственники были, он по-моему, у них жил, на Ленина где-то. И мы с ним вот вместо хора… вместо колхоза… сначала…
Инт: Вы обрадовались?
БМП: Я-то обрадовался, Я не очень был любителем всего этого дела, потому что, как вы понимаете, Надежда Петровна, за семнадцать лет мне это сильно приелось, потому что у нас же было своё хозяйство, у нас же был дом, был огород, причём очень тяжёлый огород, поскольку мы были на таком очень болотистом месте, и очень трудно все это давалось. Поэтому, я даже обрадовался, что я в колхоз не еду. Потом было интересно. Вместо колхоза мы ездили… мы по утрам ездили полдня… да больше, чем полдня работали на «Красном Октябре», а потом на репетиции ходили.
Инт: Деревообрабатывающий, да?
БМП: Да, да, да, деревообрабатывающий, да. И, значит, вот там же, в клубе я познакомился уже потом, чуточку позже, с очень яркой, громкоголосой, производящей очень мощное впечатление, Лерой Бессоновой…
Инт: Завклубом в ту пору…
БМП: Директор клуба. Я даже не мог тогда себе представить, что буквально через пят лет я займу Лерино место.
Инт: Так конечно, как же…
БМП: Так что, вот, первый год был очень любопытный, интересный, очень интересно было учиться. Нам читали сразу же, начали читать фонетику на английском языке. Для ребят из языковой школы это должно быть попроще, а для нас это было сложновато. Поэтому много приходилось работать. И когда мне Галина Васильевна поставила тройку, мне показалось это несправедливым, потому что я уж очень много сил отдавал этому.
Инт: То есть, как-то получалось и в хоре петь?
БМП: Да, и в хоре петь, и учиться. А на втором, в шестьдесят девятом году уже, когда я был на втором курсе пришли… пришла целая группа очень интересных людей к нам в хор, в том числе и моя будущая жена.
Инт: Люба…
БМП: Люба, да. Так вот мы и познакомились… Вот… Поэтому, почему я выбрал английский, я уже вам объяснил, почему я выбрал литературу тоже понятно. И я уже потом подумал, наверное, что это к лучшему, что я занялся литературой. Потому что вот здесь как раз соединились две вещи для меня: это, естественно, интерес к языку, и одновременно к литературе. Потому что я предпочитал, всё-таки, работать сразу с оригиналами. И вот так оно и пошло, с тех пор я всё время занимаюсь литературой. Хотя в моей биографии был десятилетний период, когда я ещё и преподавал английский, но к этому мы, наверно, ещё вернёмся, да? Вот, а тут у вас написано, как я провёл первое сентября, честно скажу, не помню, как я провёл первое сентября. Но я очень хорошо помню, что одно из самых ярких моих впечатлений, нам почему-то очень повезло тогда, в шестьдесят восьмом году. Может вы, Надежда Петровна, помните, вы ведь уже учились к этому времени, да?
Инт: Да, на второй курс перешла…
БМП: По-моему, была очень хорошая тёплая яркая солнечная осень…
Инт: Ой, нет уж, я тоже не помню…
БМП: А я вот очень хорошо... Но мне-то понятно, почему я помню, потому что ещё первый год в Перми. Я вот не помню дождей, а помню, было очень ярко. Я очень хорошо помню, как однажды сентябрьским сентябрё…сентябрьским воскресеньем, ранний сентябрь, я иду по Ленина, и вот там вот у нынешнего рай…рай…рай…
Инт: Райисполкома бывшего.
БМП: Райисполкома бывшего, да.
Инт: Там сейчас администрация Дзержинского района.
БМП: Администрация Дзержинского района, да, там. Раньше там еще будочка была такая и там продавали пирожки. Да, я вот купил, помню, эти пирожки. А рядом был гастроном, я купил там ряженку, и вот очень хорошо помню.
Инт: Пятьдесят лет прошло с тех пор, больше! А вот запах, ощущения…
БМП: Да! Вот, знаешь, у меня прям даже вот, все эти ощущения ещё очень живы, потому что очень ярко это всё, понимаешь. Одно дело – маленький посёлок, другое дело – такой большой город.
Инт: Конечно, конечно…
БМП: …поэтому да, конечно.
Инт: То есть, с тех пор в колхоз уже больше не ездили?
БМП: Нет, больше не ездил, всё время, да…
Инт: То есть, вообще не ездили?
БМП: Нет, я попал в колхоз уже будучи преподавателем…
Инт: А, молодым преподавателем…
БМП: …в семьдесят шестом году, да, когда я был принят на работу, даже в семь…, нет, в семьдесят шестом ещё нет, я ещё только в октябре перешёл на кафедру, вот… В семьдесят седьмом году первый раз поехал в колхоз, вот… преподавателем. Ну, преподавателем я съездил во всех… все сезоны, естественно, картошку собирать, я ездил весной, значит, на посевную, я ездил на сенокос…
Инт: Я даже не знала, что ездили на посевную, ничего себе…
БМП: … да, на сенокос, и однажды нас отправили, значит, ещё снег не сошёл, в апреле, нас отправили, мы вскрывали силосные ямы…
Инт: В смысле, как преподаватель или со студентами?
БМП: Как преподаватель, как преподаватель, группа преподавателей.
Инт: Преподаватели, сотрудники университета, да?
БМП: Да, да. А со студентами я только дважды съездил, со студентами, в колхоз.
Инт: Как руководитель…
БМП: Один раз в Тойкино, деревню Тойкино, а в другой раз в какую-то из деревнь Осинского района мы ездили, так что… Ну, я считаю, что, конечно, самые яркие мои впечатления связаны в большей степени с хором. С хором, с факультетской самодеятельностью, потому что, ну, хор, это понятно, это Пучков, Пучкова, Пучков, Арсеев Владимир Александрович, совершенно замечательный был хормейстер, Зоя Михайловна Коробейникова, концертмейстер, вот это люди, которых я очень хорошо помню. И факультетская самодеятельность, потому что это Сахарный, а потом и Адливанкин, то есть, абсолютно яркие фигуры. Ну, и естественно, Сарра Яковлевна Фрадкина, с которой мы очень тоже дружили, и когда ещё я был просто членом художественного совета, и когда уже командовал художественным советом, когда Соломон Юрьевич, значит, сказал, что он уже устал, и так далее..
Инт: Ну, это когда вы вместе были, в начале восьмидесятых…
БМП: Да, да, вот тогда, в начале восьмидесятых, вот… Ну, и конечно, воспоминания о самодеятельности, пожалуй, одни из самых ярких. Да и друзья-то мои, в основном, связаны с самодеятельностью. Так уж получилось, что я же был в группе «Б», группа «Б» - это, в основном, приезжие, это не городские, это, наверно, было три или четыре человека из города и семь или восемь человек приезжих. И когда университет мы закончили, как-то все разъехались, нас осталось в городе трое… Надя Воробьёва, царствие ей небесное, Наташа Игнатова и я, вот. А остальные все в разных местах. Поэтому, наверное, после этого мы ни разу не собирались, не удавалось.
Инт: По распределению все уехали, строго было…
БМП: Да, все уехали по распределению, да, и так далее. Меня вот распределили в клуб.
Инт: Вот, кстати, да, действительно. Значит, диплом вы первый так у Бельского и писали?
БМП: Да, я писал диплом у Бельского, да, диплом у меня был любопытный, это была проблема сильного…хм…, проблема героя, так скажем, да, в романах Уайльда, и Уэллса, и Киплинга, вот я сравнивал, проблема сильного человека, Шопенгауэр и Ницше, как они влияли на этих авторов, как они по-разному их воплотили. Такой интересный был диплом, тем более это был вот…хм…такой достаточно, прям скажем, смелый для того периода поворот темы, потому что оттепель-то уже закончилась, шестидесятые годы, ушла уже на нет, стагнация наступала, поэтому так, в общем, хорошо, мне было интересно работать, вот. Александр Андреевич, конечно, хотел, чтобы я в дневную аспирантуру пошёл. Но места мне в аспирантуру не давали, вот, почему-то первые три года… А, да, первые три года я отрабатывал в клубе, сначала меня распределяли…
Инт: А как так получилось?
БМП: А меня сначала, значит, посылали… У нас же было два распределения. Первичное и окончательное распределение.
Инт: Да? Я такого не помню.
БМП: И на первичном распределении, значит… А поскольку я был не первый в группе, а четвертый, по-моему…по ранжиру…
Инт: Да, я знаю, я помню, я пятая была по ранжиру на курсе.
БМП: Да, а я был четвёртый. К тому моменту, когда, значит, я подошёл к предварительному распределению, ну, значит, там был Березники и ,по-моему, какой-то южный город, по-моему, Чайковский, я сейчас не помню. Значит, и мне осталось из более или менее приличных Октябрьский, мне предложили школу, значит, вот в этом посёлке, да, посёлок Октябрьский. Вот, а к тому времени я уже был женат, и жена уже ожидала ребёнка, и я, значит, вот озвучил…хм…мысль о том, что мне бы хотелось все-таки как-то устроиться поближе к Перми, если уж не в самой Перми.
Инт: А Люба пермская?
БМП: Люба пермская, да…вот…тем более, что с жильём проблемы не было, вот, у Любы мама умерла от ран…хм… последствия ранений серьёзные у неё были, вот. И они жили с отцом. А брат закончил ВКИУ и уехал, он служил сначала в Саратове, а потом в Кирове. Поэтому, проблем жилья не было. Но командовала, предводитель распределения Ксения Владимировна Веселухина, она была такая, святее Римского папы была, более коммунистическая, чем Леонид Ильич Брежнев, значит, вот она, значит: нет, вы должны выполнить свой долг, государство вам платило стипендию, и т.д. и т.п. Ну будете приезжать, значит, на воскресенье, на субботу к жене. Ну, легко было ей говорить, поскольку она не…
Инт: Никуда не ездила…
БМП: Никуда не ездила и замужем была только номинально, значит, несколько месяцев, и т.д. Но Лариса Михайловна Алексеева подробнее расскажет о Ксении Владимировне, у неё другой, с другой стороны взгляд на Ксению Владимировну.
Инт: Ясно…
БМП: Вот, значит… И тут вдруг, значит, мне звонит, по-моему, Людмила Меркушева, была такая.
Инт: Да, я знаю, она тоже в хоре пела, по-моему.
БМП: Она пела в хоре, мы очень хорошо дружили, и дружили вот до конца её жизни. Вот…хм…она мне звонит и говорит: «Ты знаешь, тут вот Нина Борисовна Носова (член парткома, которая отвечала за самодеятельность, за факультет общественных профессий)…
Инт: Я помню, конечно…
БМП: …заинтересовалась тем, чтобы…хм…с тобой переговорить». Я говорю: «А на какой предмет?» «Ну, приезжай, узнаешь». Я приезжаю, значит, Нина Борисовна сидит у Люси, в её,, на ФОПе [факультете общественных профессий], и она мне говорит: «Боря, у меня к вам предложение. Не хотели бы вы…хм… стать директором студенческого клуба». Я говорю: «А что такое, разве…
Инт: Лера уже ушла, что ли?
БМП: …предыдущий…Лера уже давно ушла…после Леры был ещё Боря, Боря Гликин, был такой, он работал.
Инт: А я даже не знала об этом…
БМП: Он не сработался с Ниной Борисовной, не сработался со многими, как мне объяснили. Так это или не так, это другой разговор, я не знаю, словом, он уходит. Значит, и она вот…хм…предлагает мне это место. Ну, естественно, я за это хватаюсь как за соломинку, потому что это, как ты понимаешь, Пермь, да, это университет…
Инт: Конечно, семья!
БМП: …это возможность, во-первых, с семьёй, во-вторых, это возможность, всё-таки, реализовать мечту, что-то сделать…
Инт: Учиться дальше.
БМП: …аспирантура, учиться дальше, и я, естественно, соглашаюсь. Потом мне рассказывает Люся…
Инт: Это как-то надо было решать на уровне ректората, деканата…
БМП: Да. Но для Нины Борисовны проблемы не было…
Инт: Понятно, партком сказал. [смеётся]
БМП: Да. Она пошла сразу к Анатолию Фёдоровичу Фадееву, тогда он заведовал кафедрой научного коммунизма и одновременно был…
Инт: Секретарём парткома, понятно.
БМП: …секретарём парткома. Вот, она ему сказала, что вот есть такая кандидатура. Оказывается, они хорошо меня знают, потому что я концерты хора вёл…
Инт: Конечно, да.
БМП: …вообще, в самодеятельности очень активный человек, да, значит, вот. Потом они пошли к Живописцеву, он был ректором, и, значит, тут же звонок Бельскому, а Бельский только за.
Инт: Конечно.
БМП: Он хотел бы меня оставить. Видно было по его глазам на предварительном распределении, что он хотел бы что-то придумать, но ничего не может придумать. Вот. А потом мне Люська, Люся Меркушева рассказывает о том, что, оказывается Нина Борисовна вот зашла к Люсе, значит, в этот на ФОП и, так сказать, почти в слезах сказала: «Ну вот, выгнала я, ну вот уходит, наконец, Гликин, вот не могу найти никого на его место. Вот надо кого-то найти». А тут сидела Ольга Фомичёва, царствие ей небесное, вот, да, и говорит: «Так Нина Борисовна, вот ведь», и называет моё имя. Люся говорит: «Точно!» Вот поэтому я благодарен Оле Фомичевой, что она вот предложила моё имя, ну и вообще случай. Вот случай в нашей жизни играет очень большую роль. Да. Вот так я оказался в клубе. Ну, не скажу, что работа очень интересная. Хотя, это зависит от человека. Ну, я не думаю, что я сделал какую-то эру в студенческом клубе, потому что трудно сделать какую-то… Это Клепиковская у нас целую эру, да, эпоха, потому что она всё-таки не три года, а много лет, поэтому за это время можно было, ну вот, например, фестиваль юмора, который одно время был регулярным, который мы, первый фестиваль, потом второй мы организовывали вместе с Андреем Климовым, вот это одно из тех мероприятий, которое, как мне кажется, очень удавалось нам, и мы как-то открыли какие-то вещи очень интересные. Вот. Потом вот самодеятельность факультетские смотры, как-то мы по-другому стали немножечко, структуру поменяли, старались.
Инт: Студенческие вёсны, подготовка к ним.
БМП: Да, да, в общем, традиции, то есть мы сохраняли традиции. Потому что, всё-таки, когда я был директором клуба… Ведь самодеятельность развивается волнами, что называется, вверх и вниз. Так, я командовал клубом, когда активность в области самодеятельности…
Инт: Немножко спала…
БМП: …была на низком уровне. И вот мне удалось поддержать так и немножечко приподнять, а уж потом, дальше это пошло…
Инт: А кто там в активистах-то был в это время клубных?
БМП: Ну вот Климова я очень хорошо помню, Лёня Сотников, Игорь Оболонков, Бойдман Юра, как раз «Кругозор» при мне начинался, «Бригантиной» Шнее руководил, <Нрзб> ушёл, я нашёл и договорился, что Женя Манцырин, тогда просто Женя, сейчас Евгений, не помню отчество, заслуженный артист России, значит, командовал «Бригантиной». Ну, то есть, были интересные люди, были интересные люди.
Инт: Какие крупные коллективы-то ещё были у нас?
БМП: «Кругозор», «Бригантина», хор, ансамбль скрипачей, вокальный класс, Ольга Андреевна Захарова, тоже царствие ей небесное, и Владимир Владимирович Елин, ну то есть… Да, как раз при мне начинался жанр, который сейчас вдруг в университете получил такое большое развитие – танцевальный жанр. Вот первый танцевальный серьёзный коллектив был создан при мне, во всяком случае начал создаваться при мне. Потом <Клёпа> подхватила, мы с Лизой Лыхиной очень активно, Самарин руководил, Лыхина помогала мне поднимать танцевальный коллектив. Был такой балетмейстер Самарин, как же его звали…
Инт: Да, был такой.
БМП: Был очень интересный, очень оригинально мыслящий, он всё, с Шаповаловым, они, с «Солнечной радугой» немножко соревновались, с Шаповаловым… Так что, нет, самодеятельность была очень интересна.
Инт: Сколько лет-то это продолжалось директорство?
БМП: Значит, если я поступил в университет в шестьдесят восьмом году, а закончил заниматься самодеятельностью в девяносто третьем, то это четверть века.
Инт: Ну, это в целом университетская самодеятельность.
БМП: Да, когда я директором клуба был три года, а потом был членом художественного совета, запредседателя….потом председателем, да. А потом я ещё в парткоме три года отвечал за самодеятельность, курировал самодеятельность, да. То есть, в целом, четверть века.
Инт: Ну, да, интересно. Что касается научной работы, научно-преподавательской?
БМП: Что касается научной деятельности. Да, в семьдесят шестом году я поступил в заочную аспирантуру при кафедре зарубежной литературы. Моим руководителем был Бельский Александр Андреевич. Мы с ним определили тему, я уже первую статью при нём написал, но он трагически скончался от рака мозга, очень скоропостижно, буквально, да. И его жена Раиса Фёдоровна Яшенькина определила меня к Геннадию Викторовичу Аникину, был такой замечательный англист в Москве, он правда, выпускник Уральского университета, именно поэтому отнёсся так, очень лояльно, к мысли о том, чтобы руководить человеком из Перми. Вот, он посмотрел мои наработки и решил, что оно того стоит. И я писал диссертацию под его руководством. Но так случилось, что за десять дней до моей защиты он тоже скончался. И я защищался уже практически без научного руководителя, это был…
Инт: В Москве защищались?
БМП: Да, я защищался в Москве в восемьдесят втором году, в Московском пединституте имени Ленина. Защитил кандидатскую по творчеству английского писателя Энтони Троллопа, … К этому времени я уже был на кафедре, я же работал ассистентом на кафедре. Вот, а потом ассистент, старший преподаватель, доцент, и т.д. Причём, очень любопытно, что старшего преподавателя мне долго не давали. Даже я уже имел степень, а старшего не давали, потому что был такой проректор, наверно, ты помнишь, Владимир Фёдорович Попов…
Инт: Как я могу не помнить своего научного руководителя, заведующего кафедрой… и что?
БМП: Да, да, да… Который вёл такую политику, осторожную. И вот почему-то он четыре года… то есть, я стал старшим преподавателем только…два года… в восемьдесят четвёртом году. То есть, два года он ждал, вот.
Инт: Интересно, причины какие?
БМП: Ну, я думаю, что один из моментов, когда он всё-таки решил мне дать старшего, а потом быстро и доцента, был связан с тем, что…меня же звали директором хореографического училища.
Инт: Да ты что! Я не знала.
БМП: Да, в восемьдесят третьем году звонок из обкома партии, Вовка Созинов: «Привет». «Привет». «Давно не виделись, зайди, пожалуйста, в обком, ты нам нужен».
Инт: Испугался!
БМП: Восемьдесят четвертый…Я был кандидат в члены КПСС. В восемьдесят четвертом году был звонок. Значит, я прихожу в обком, кандидат, то есть милиционер, на меня так смотрит, чего это в обком кандидат партии пришёл? Но Вовка выходит, значит, вот, и разговаривает со мной…кто же там командовал-то отделом культуры…
Инт: Корсаков, был такой.
БМП: Вот, вот, Корсаков, да, вот он со мной разговаривал. Вот, мы вас приглашаем быть директором хореографического училища, нам, значит нужен человек со степенью, и т.д. Надо каким-то образом противостоять Сахаровой, она слишком принижает общие дисциплины, и вот надо как-то… А там уходил предыдущий директор.
Инт: По-моему, Коловарский.
БМП: Да, он, по-моему, уходил, он в Молдавию уезжал.
Инт: Да, да, да, Коловарский.
БМП: А я только-только замыслил докторскую, у меня уже идеи, и я, естественно, не хочу никуда оттуда уходить…
Инт: Тем более, на административную…
БМП: Да, тем более на административную. И я еду в университет, и что-то такой грустный-грустный иду по коридору, почему-то мне нужно было в главный корпус, и идёт Владимир Фёдорович. Увидел меня, я, вернее увидел, и понял, вот к кому я должен, с кем посоветоваться. Он идёт к себе в кабинет, и я за ним… Владимир Фёдорович, примите меня.
Инт: Попов Владимир Федорович, проректор по учебной работе…
БМП: Да-да… Примите меня. А, значит, у него сидела секретарём такая кореянка…как же её…
Инт: Марина
БМП: Марина, Марина, так ещё на меня посмотрела, чего это Попов меня…
Инт: Марина Джан.
БМП: Марина Джан, да. И вот, значит, я, это самое, Владимиру Фёдоровичу рассказываю. Он говорит: «Да ты что! Ни в коем случае! Ты что, мне же все уши пропели, что ты такой талантливый, типа, учёный. Нет, нет, нет, я сейчас позвоню, не волнуйся, спи спокойно, дорогой товарищ». И я уже спокойно, потом Вовку встретил Созинова, он говорит: «Вот ведь, какие…какую артиллерию подключил».
Инт: Вот так вот.
БМП: Так я не стал директором.
Инт: Зато стал старшим преподавателем.
БМП: Зато стал старшим преподавателем, а потом и доцентом.
Инт: Конечно.
БМП: Ну вот, так что…
Инт: А потом и докторская…
БМП: А потом докторская. Ну, докторская тоже была очень долгая, долгая история. В 82-м я защитил кандидатскую, а докторскую защитил только в 97-м.
Инт: Ну так докторская же…конечно…
БМП: 15 лет… А задержка была связана в том числе и вот с переходом от социализма к капитализму. Потому что я на тот момент был старшим научным сотрудником, всем повышают зарплату, а про нас забыли, и мы СНС получали те же деньги, что и при Советской власти. И на меня стали уже дома смотреть, типа, мол, сидишь на шее у жены.
Инт: Почему старшим научным сотрудникам…
БМП: Не повышали зарплату. А я был СНС-м два года.
Инт: А это как, в связи с чем?
БМП: Я ушёл на написание докторской.
Инт: А, в аспирантуру…
БМП: На написание докторской диссертации.
Инт: Да, да, поняла.
БМП: Значит, пришлось мне полставки взять на кафедре, поэтому чуточку задержалась моя докторская. Вот, а потом какое-то время у меня было такое ощущение: вот оно мне надо?
Инт: Диссертацию-то?
БМП: Да, докторскую. Думаю, ну что это такое, зачем я силы трачу. А потом посмотрел, как докторами становятся люди, которые, ну явно не тянут на докторство, ну я поднатужился…
Инт: Ну, конечно, это же надо сесть, много бумажек заполнять…
БМП: А тут большую роль сыграл Владимир Владимирович Маланин в этом. Он ведь мне, значит, дал квартиру в этом доме, 96-й год, он мне сказал, 95-й, он мне сказал, я тебе дам тут квартиру, но чтобы через год была докторская. Ну уж невозможно было, поэтому я через год, прямо через год, я в октябре 97-го года защитил докторскую…
Инт: Вот какой мощный стимул, квартирный вопрос.
БМП: Да, квартирный вопрос не только портит, но и стимул.
Инт: Да-да. Ясно. Ну а как вообще эти потрясения сказались на факультете [звонит телефон]
БМП: На факультете, на нашей специальности это отразилось очень любопытным образом. Открылись перспективы, открылись шлюзы, мы стали…
Инт: Иностранные языки понадобились?
БМП: Да, понадобились иностранные языки, более объемный взгляд на литературу, потому что мы же выросли на [телефонный звонок]… мы, например, …мы же выросли без модернистов, например, а тут вдруг мы стали читать модернистов. То есть литературный процесс открылся в объёме, в целостности своей. Конечно, это мощно рвануло нашу науку вперед. Вот эти все революционные процессы, перестроечные, и т.д. То есть, новые перспективы, новые горизонты открылись. Потом самостоятельности ведь больше было. Мы вольны были определять не только…хм…там…каких-то авторов, но мы вообще идеологию курса могли определять сами. То есть, как я поведу этот курс. Это сейчас более жёсткая система, а вспомни вот 80-90-е годы…
Инт: Конечно, вольница была такая…
БМП: Да, мы себя реализовали в большей степени. Я думаю, что это нравилось и студентам, потому что нам было интересно, студентам было, безусловно, мы захватывали. Поэтому, да… Ну и потом идеологические шлюзы открылись, и здесь, конечно, было много открытий, люди по-другому стали смотреться, и события прошлого по-другому осмысляются, и т.д. Вот, а в 98-м году у меня же была попытка стать деканом филфака…
Инт: Выборы были…
БМП: Выборы были, да. Мы конкурировали два молодых доктора, Борис Вадимович Кондаков и я. Ну, я проиграл выборы, но вот кое-какие идеи у меня глубоко засели. И поэтому, когда в 2003 году образовался новый факультет…
Инт: Как вот он образовался, чья была инициатива? Сверху, снизу?
БМП: Инициатива была Маланинская. Маланин, он съездил в Томск, в Томский государственный университет, и там познакомился вот с очень молодым на то время факультетом, это был конец 90-х, самое начало 2000-х годов. И там он познакомился с опытом организации факультета иностранных языков в Томском университете. Он ему показался очень интересным, а самое главное, он увидел перспективы, что это можно перенести и на пермскую землю. И вот он приехал оттуда и предложил вот такой очень интересный проект. Трудно мы шли к этому, трудно было отделиться от филфака, потому что корнями-то мы там же, в филфаке были…
Инт: Конечно…
БМП: Но вот уже 16 лет, я думаю, что за это время…
Инт: В каком году, значит, произошло разделение на два?
БМП: В 2003 году.
Инт: В 2003, то есть, Борис Вадимович …
БМП: 2 марта…
Инт: …остался деканом филфака.
БМП: Да, остался деканом филфака, а я стал деканом…
Инт: Выборы были какие-то?
БМП: Ну, сначала я был по приказу год, а вот с четвёртого года, да… четвёртый, девятый, четырнадцатый и восемнадцатый год, это всё вот, когда меня избирали.
Инт: То есть, уже столько лет декан, да?
БМП: Да, я декан, получается, 16 лет.
Инт: Это срок…
БМП: Но я думаю, что были свои…
Инт: Ну вот как процесс становления прошёл?
БМП: Поначалу было сложновато, потому что надо было преодолеть предубеждения многих. Но была группа таких энтузиастов, очень серьёзных…
Инт: Как, например?
БМП: Как, например, та же Алексеева. Это сейчас он немножечко скептически относится к факультету, а тогда она была полна энтузиазма. Инна Ивановна Шутова, например, Тамара Юрьевна Вавилина. Все мы были молоды, с массой идей, и мы их многие реализовали, и по немецкой части, и по французской, и по английской части. Но ведь вы же знаете прекрасно, что побратимство Перми и Оксфорда, по сути дела началось с дружбы Карен Хьюитт, Юрия Николаевича Пинягина и моей дружбы. То есть…
Инт: Вот хорошо бы об этом чуть-чуть рассказать, как образовалась ваша дружба.
БМП: Основой дружбы Пермского университета и Оксфордского университета, а потом и основой дружбы Перми и Оксфорда, и Пермского края и Оксфорда…графства Оксфордского…
Инт: Как она началась, дружба ваша?
БМП: Очень любопытно она началась. Значит, на одном из партийных собраний в 85-м году где-то в октябре, со мной рядом садится Юрий Николаевич, а мы были членами партии уже, вот, он-то давно, а я вот первый год был членом КПСС. Значит, он подсаживается и говорит: «Я был в Оксфорде, познакомился там с очень интересным человеком, зовут её Карен Хьюитт, она очень заинтересована в контактах с Пермью.
Инт: Именно с Пермью?
БМП: Да, потому что она говорит, сказала, что какое любопытное интригующее название города. Ей безумно хочется побывать в Перми. Познакомьте меня с каким-нибудь литературоведом, специалистом по английской литературе. И Юра мне дал её адрес. У нас началась переписка, мы писали огромные письма. Я вот недавно сдал Кареновские письма в городской архив, чтобы они не потерялись, а у Карен сохранились мои письма. Вот я хочу у неё попросить, может она всё-таки найдет возможность их как-то передать, я бы тоже их в архив передал. Мы писали огромные письма друг другу в течение четырёх лет, с 85-го по 89-й год. И наконец, когда город открылся, в 89-м году, значит, мы с Юрием Николаевичем поехали в министерство с просьбой разрешить Карен приезд в Пермь. И она в апреле 89-го года приехала к нам, то есть, в этом году будет 30 лет… Да… Она приехала первая иностранка на целый месяц. Она, вот, жила. Ей очень понравилась и Пермь, понравился университет, а главное, ей понравился энтузиазм, с которым мы относились к самой идее дружбы. Это абсолютно, конечно, разные города, чего там говорить. Миллионный город Пермь и стотысячный с небольшим город Оксфорд. Вот. Но вот этот энтузиазм, эта погруженность в науку, в учебу, в обучение, культура, всё это оказалось очень близким. И когда я в 90-м году поехал по фонду Сороса, между прочим, в Оксфорд на стажировку, там я познакомился совершенно случайно, абсолютно случайно, я помогал Карен разносить листовки её лейбористской партии, у них были выборы. Значит, я помогал ей, что называется по-английски […], ходить и раздавать листовки, любопытно было.
Инт: Конечно.
БМП: И я совершенно случайно познакомился с замечательной семьёй, Деборой и Роем Мэнли. Это активисты были необыкновенные…
Инт: Лейбористской партии…
БМП: Лейбористской партии, да, прежде всего. Они заинтересовались тоже Пермью. А Дебора говорит, я тебя познакомлю с Лиз Бригхаус, с руководителем волонтёрских организаций Оксфорда. Давай познакомим, может, чего получится. И вот я был у Лиз, мы с ней пообщались, она сказала, мы очень заинтересованы в контактах с общественными организациями пермскими. Я приехал в Пермь и выступил на телевидении в программе, которую вёл старший брат Шерстнёва на телевидении, «Наши за границей», как-то так называлась. Я рассказывал об Оксфорде, фотографии, и т.д. показывал, и вот обмолвился словом, о том что есть люди, которые в общественных организациях, в общество слепых, глухих, инвалидов, и т.д., вот они очень заинтересованы в контактах с нашими общественными организациями. На следующее утро звонок дома раздаётся, и мне звонит моя однокурсница Вера Шишкина. Тогда она была зампредседателя общества инвалидов. А сейчас она командует этим обществом. И вот с этого всё и началось. И постепенно подключился очень активно департамент соцобеспечения, тогда ещё областной администрации, потом подключилась городская администрация. И всё покатилось, покатилось, Игумнов заинтересовался очень мощно, потом Трутнев интересовался этим. И тот, и другой были в Оксфорде, Оксфордские лидеры приезжали к нам не один раз, всё это завертелось и закончилось побратимством.
Инт: Вот, вроде всё случайно началось с партийного собрания, на котором вы сидели с Пинягиным.
БМП: Да, да, с Юриного визита в Оксфорд.
Инт: Всё понятно…
БМП: Теперь вот получается 30 лет, как Карен ездит, а побратимство наше где-то наверно лет уже 20, может уже даже больше.
Инт: Она ездит, лекции здесь читает…
БМП: Лекции, она читает публичные лекции, она, естественно курирует всяческие обмены. У нас же есть серьёзная программа обменов.
Инт: Ну это я знаю, наши часто ездят по этой программе.
БМП: Да, да, да. В ноябре мы всегда отправляем наших студентов, преподавателей молодых, прошу прощенья, а в сентябре мы принимаем большую делегацию из Оксфорда, потом мы принимаем время от времени какого-нибудь профессора из Оксфорда. И наши ездят профессора. Так что мы… хорошо… А теперь тем более заключён договор об интернатуре…
Инт: Для кого?
БМП: … в Пермском университете для студентов Оксфордского
университета. К нам ездят оксфордские геологи, биологи, физики, поражённые совершенно…
Инт: Чем?
БМП: Возможностями. Особенно у геологов и у биологов. Они утверждают, что таких возможностей нет у них в Оксфорде, с таким оборудованием поработать.
Инт: Вот прямо у нас в университете находится оборудование?
БМП: Да, да, в университете, да. Одно из самых современных оборудований.
Инт: Вот, а мы всё ругаем, всё не так, не эдак…
БМП: Куплено в рамках «Образования» - гранта президентского. Вот, очень довольны ребята. В Оксфорде в связи с этими всеми обменами даже образовалось целое общество – общество любителей Перми.
Инт: Да? Интересно
БМП: Да, [The Oxford Perm Association] у них образовалось. Я там даже был несколько раз на их собраниях, очень интересные. Так что…
Инт: А что их интересует именно вот в Перми, ну, кроме университета, науки?
БМП: Их интересует вообще жизнь российского человека. Потому что они прекрасно понимают, оксфордцы, что Москва и Питер – это ещё не Россия.
Инт: Конечно.
БМП: Россия – это глубинка, и поэтому с удовольствием многие едут в глубинку. Рассказывают даже теперь такой анекдот: раньше любого русского спрашивали, узнавали, что он русский, и говорили: «Вы из Москвы?» А, значит, а теперь, москвичей это очень часто обижает некоторых, спрашивают: «Вы из Перми?»
Инт: [смеётся]
БМП: И они, москвичи, страшно удивлены, что такая Пермь, да, кто такая Пермь…
Инт: А вот! Да, есть вот город такой в России.
БМП: [смеётся] Так что вот такая любопытная…
Инт: А вот последние события вот эти наши, ну, неприятные в отношении между…
БМП: Скрипалей?
Инт: Да, между Англией и Россией?
БМП: Ну, во-первых, не будем забывать о том, что Оксфорд всю жизнь был левым городом, несмотря на то, что казалось бы учёные, преподаватели, консервативность, и т.д. Ничуть не бывало, Оксфорд и Кембридж – города, в которых чаще всего голосуют за лейбористов, за левую всяческую идею, выступают за социализм, и т.д., поэтому у них к Терэзе Мэй отношение очень негативное. Они, конечно, голосовали за то, чтоб остаться в Евросоюзе, оксфордцы, все, независимо от возраста причём. Ну, не все, но большинство, добрая часть оксфордцев. Вот, а здесь они видят какую-то провокационную составляющую во всей этой ситуации со Скрипалями. Многие из них, полагают, что, вполне возможно, что это МИ6, их разведка сработала, вот. Они многие прямо говорят, что, мы хорошо знаем, насколько умна российская разведка, она не могла себе позволить такого рода… Либо это сорвались какие-то, значит, криминальные элементы в России, которые…
Инт: Связи какие-то бывшие…
БМП: Да, какие-то связи у Скрипаля были с этой сферой, поэтому, вот…
Инт: Понятно…
БМП: В основном-то они относятся положительно, даже к Путину они относятся вполне положительно, в отличие от путиномании, которая… или путино…
Инт:…фобия…
БМП: Путинофобия, которая существует в Англии. Вот… Они понимают прекрасно, что там есть свои какие-то акценты, да, какие-то нюансы, но в целом, это, безусловно, человек, который предлагает всегда разумные вещи в международных отношениях. Они говорят, мы не знаем, что там внутри страны, это ваши проблемы. А вот мы со стороны видим, что в международной жизни он предлагает абсолютно разумные вещи. Ничего неразумного он не предлагает. Поэтому Оксфорд относится очень, так, спокойно.
Инт: Ну, и все наши отношения продолжаются, да?
БМП: Продолжаются, да…
Инт: Те договоренности, которые достигнуты, они тоже не разрушились…
БМП: Так ведь и на… Самое забавное, что и других уровнях ведь… Объявили же в любом случае Министерство наше культуры и Министерство культуры Великобритании …. год музыки, перекрёстный год музыки…
Инт: Год культуры ведь в целом?
БМП: Музыки.
Инт: Перекрёстный год музыки
БМП: Был перекрестный год культуры, он Скрипалями, делом, был немножечко смят, поэтому решили хотя бы с музыки начать. Потому что музыка, тем более ведь русская музыка ведь очень чиста. На Западе особенно, в том числе.
Инт: Понятно, ну, это хорошо, это радует. А вот ещё уж пару слов тогда скажем для потомков. У нас же в потомках продлилась… Значит, обе дочери…
БМП: Да.
Инт: …у Бориса Михалыча…
БМП: Обе дочери закончили наш университет. Старшая, Мария, закончила филфак, но уже на третьем курсе она увлеклась македонским языком и македонской литературой. И последние три года пребывания в университете была увлечена этим, писала дипломную работу, а через год после окончания поступила в Московский университет государственный, в аспирантуру, на кафедру славянской филологии, которую закончила очень успешно, защитила диссертацию по македонскому современному роману, это была первая диссертация по современной македонской литературе. Приезжал сам посол Македонии, и атташе по культуре, в общем человек пять или шесть македонского посольства приезжали на эту защиту. Маша в течение десяти с лишком лет работала в Институте славяноведения в Москве, ну а потом в силу семейных обстоятельств вернулась в Пермь. Сейчас работает, руководит образовательным центром «Академия». А младшая дочь, Даша, закончила истфак, исторический факультет, историко-политологический факультет, более точно. Специализировалась она у… по истории английской. Писала и курсовые, и диплом, и кандидатскую диссертацию. Она писала кандидатскую диссертацию у Олега Борисовича Подвинцева, она была первой аспиранткой Подвинцева. Сейчас она исполняет обязанности заведующего кафедрой всеобщей истории. Кафедру расформировывают, но тем не менее. Вот…такие дела. Внуки очень часто бывают в университете, не далее, как вчера приводил Аркадия, поскольку дела заставили прийти в университет и его привести с собой. Воспринимают университет, как свой дом.
Инт: Второй дом, конечно… Растёт новое поколение.
БМП: То же самое было и с детьми, потому что я и Машу, и Дашу, особенно Машу часто водил в университет.
Инт: Да, я помню, как-то даже готовились к отчетному концерту, и Маша пришла, и моя Катя пришла, и вот на репетиции были, Носились там вдвоём [смеется].
БМП: [смеется], да, да, да.
Инт: Ну, Борис Михалыч, что скажете о современных студентах и вообще о состоянии современного образования, и в частности в университете как дела, с вашей точки зрения?
БМП: Трудное впечатление, сложное впечатление составляют современные студенты. Много среди них талантливых ребят, безусловно, в языках, в литературе, в других каких-то сферах. Но, к сожалению, немалое количество, допустим, так называемых внебюджетных студентов, всё-таки, оставляют желать лучшего. Я бы вообще посетовал на уровень выпускников средней школы, которые приходят к нам последние, может быть, десять лет. Они сведущи в сферах, в которых мы, может быть, не очень сведущи, наверно. Но одновременно общий культурный фон их личности оставляет, безусловно, такое, сложное впечатление. Для них многие вещи не являются абсолютно родовыми, что называется, которые для нас…
Инт: Очевидны были всегда…
БМК: …очевидны совершенно, да. Меня поражает в современных студентах способность быстро усваивать информацию, они моментально её усваивают, но при этом усваивают такие достаточно… информацию в таком варианте дайджеста. Мы-то стремились всегда к знаниям глубоким и системным, да. Я думал, что это только, поначалу думал, это наша особенность, нашего образования. Нет, я как-то общался в Оксфордском университете с одним магистром, который писал диссертацию магистерскую по шекспировскому произведению «Буря». Это последнее произведение Шекспира, которому он, по сути дела…завещание своё миру оставил. И значит, поддерживая разговор с этим студентом, завёл речь о том, что в «Буре» представлены многие аспекты предыдущего творчества Шекспира. Стал искать гамлетовские какие-то моменты, там в главном образе Просперо, это явно, очевидные какие-то лировские вещи, на что мне тот магистр сказал: «Сэр, вы наверно забыли, я пишу работу по «Буре» Шекспировской».
Инт: Причем тут Гамлет.
БМП: Причём тут Гамлет, причём тут Лир. Вообще, у меня возникло ощущение, причём тут Шекспир? [смеётся]. То есть, вот такая направленность узкая, да. Вот этого мне иногда не хватает в наших студентах, что печально. Ну, и безусловно, упрёк надо отдать современной школе, она так и не научила современных выпускников грамотно выражать свою мысль, речь страдает невероятным образом, страдает и речь ещё с точки зрения построения развёрнутого речевого высказывания. Вот больше чем на полторы-две минуты студент современный редко кто может произнести речь, что печально. Поражает, конечно, и отсутствие системности в образовании, по истории, по литературе, например. Потому что, когда мы заканчивали школу, мы хорошо знали, когда была английская буржуазная революция, а теперь даже не знают, когда была октябрьская революция семнадцатого года. Так что, кто такой… мы хорошо знали, кто такой Шекспир, да, мы хорошо знали, кто такой Карл Первый, почему ему отрубили голову. А сейчас даже не знают, кто такой Ленин, кто такой Николай Второй. К сожалению, такие встречаются. Я не хочу сказать, что все такие, но немалое количество людей, которым просто это неинтересно. А у нас это входило через какие-то фоновые, в том числе, вещи. То есть, здесь ещё виновата и среда. Наверно, в том числе и мы, которые эту среду тоже ведь создаём, так что тут сложно говорить.
Инт: Ну а в целом к системе-то высшего образования, к тому, что происходит сегодня у нас?
БМП: Вот это меня удручает невероятным образом. Мне кажется, что наша страна напрасно копирует структуру образования западного мира. Напрасно, потому что то образование нацелено на немножко другое школьное образование. Там ведь заканчивают школу чуточку позже, чем мы, наши ребята заканчивают. А в том возрасте, в котором заканчивают школу ребята, один-два года значат очень многое. Открывают другие перспективы жизненные, взгляды по-другому как-то формируются, это первое. Второе, связано с тем, что наше образование, вот этот пресловутый, так называемый, компетентностный подход изъял из образования, мне представляется, очень важную вещь, знаниевую компоненту. Наши студенты не обладают тем уровнем знаний, который необходим, чтобы эту компетенцию наполнить нормальным здоровым содержанием. И поэтому, когда мы гонимся за выполнением каких-то компетенций, мы забываем об этом аспекте, о знаниях. Навыки, умения возникают на основании какого-то знания. А когда знание не воспринимается, то навыки и компетентность превращаются в начётничество. Меня это очень удручает. Удручает ещё и то, что, к сожалению, значит, на местах, в том числе и в нашем университете… Я понимаю логику власть придержащих в университете, что надо выполнять компетенции, но мы иногда…у меня такое ощущение, что иногда мы ставим телегу перед лошадью. Мы так стремимся этот компетентностный подход везде и всюду внедрить, что наносим, кажется, существенный вред профессиональной составляющей высшего образования. Я знаю, что у нашего ректора и проректора по учебной работе всегда возникает в этом отношении размышление о том, что вообще университет, к сожалению, в силу бакалавриатской этой идеологии четырёхгодичного обучения, значит, призваны давать образование вообще, а не профессиональное образование. Мне кажется, это в корне неверное суждение, потому что мы же выпускаем ребят в жизнь, мы должны их чем-то вооружить, что-то дать им в этой жизни. А ведь мы теперь даже ремесла не можем дать им как следует. Потому что, вот например, на нашем факультете, мы взяли на себя обязательство, выполняем это добросовестно, давать два языка. Два языка, причём стараться, чтобы оба языка были на достойном уровне. Но то количество часов, которое нам выделяется, недостаточно для того, чтобы… ну… Сделать так как нам того бы хотелось. Я понимаю, что здесь мой оппонент, допустим, тот же ректор Игорь Юрьевич Макарихин может сказать мне, Борис Михалыч, используйте современные средства обучения. Мы их используем, но в обучении языку, мне представляется, в обучении любому предмету, особенно гуманитарному, ничто не заменит общения студента и преподавателя.
Инт: Конечно, конечно, безусловно…
БМП: Поэтому вот мне представляется, что здесь мы как-то рубим сук, на котором сидим. Потому что это замкнутый круг. Абитуриент, первый вопрос, который он задаёт: какие языки я выучу? Затем он говорит, а сколько часов, какой уровень владения языка? Обеспечено ли это часами, программами и т.д. И когда он увидит, а мы теперь выставляем в Интернете всё, в том числе и учебный план, когда он увидит, что, допустим, на изучение языка первого и второго на первом курсе выделяется всего 16 часов в неделю, да, 8 часов на один, и 8 на другой, он, конечно, подумает, а смогу ли я за это короткое время…
Естественно, самостоятельная работа в обучении языку играет колоссальную роль, она, может быть, даже более центральная, чем какая-либо другая работа…
Инт: Ну маленькие они ещё после школы, они этого не понимают.
БМП: А у нас идеология другая, я всегда её был противником, и это все знают. Я считаю, что на первых двух курсах надо обязательно дать студенту базовые вещи, в том числе, в профессиональной сфере, в нашем случае это язык, тот и другой, чтобы он почувствовал, что он за эти два года вырос невероятно. И дальше уже пусть там появятся любые там системные…, там конфликтология, правоведение, что угодно, там уже взрослый человек, там уже другое мышление, там уже это всё будет сцепляться совсем по-другому. Потому что на младших курсах ещё школьное обучение, там ещё идёт принцип просто накопления, там нет пока системных связей, они появляются на старших курсах. Вот как эту…как этот принцип методики высшего образования не учитывают люди наши, я вот этого понять не могу.
Инт: Организаторы образования, чиновники …
БМП: Да, организаторы, имеется в виду, это я имею в виду. Поэтому, я считаю, что… Да, мы стараемся делать всё, что мы можем, это естественно. Я понимаю, что я как декан, как заведующий кафедрой включён в какую-то вертикаль власти, я должен выполнять, хочу… если я включён в эту вертикаль, я должен выполнять идею, идеологию тех людей, которых я сам же выбрал, чтоб они на мне стояли. Но с другой стороны, во мне профессионал сопротивляется.
Инт: Ну, вы об этом говорите, вы и другие деканы, заведующие на ученых советах?
БМП: Конечно, но в последнее время, Надежда Петровна, хочу вам сказать, о том что у нас в университете утвердилась какая-то любопытная, так называемая, демократия. Когда, вроде бы с одной стороны, с тобой советуются, но поступают так, как уже решили до того, как с тобой решили посоветоваться.
Инт: Ясно.
БМП: Вот это вот мне кажется не совсем корректным, мягко говоря. Поэтому, да, я уже вот сколько получается, 50 лет, 51-й год пошёл, как в университете, сначала студентом, потом преподавателем. Да, безусловно, мне очень дорог Пермский университет, потому что это теперь уже моё родное место, здесь прошла вся моя жизнь, практически. И поэтому мне вот порой даже горько становится от того что, а как там дальше? И я, естественно, стараюсь хотя бы смикшировать каким-то образом те негативные вещи, которые, как мне представляется, случаются. И более того, заложены в тех структурах, в тех парадигмах, в которых мы сейчас существуем. Я понимаю прекрасно ректора, который отчитывается перед министерством, я понимаю, что это министерство определяет, и так далее. Ректору надо как-то здесь… трудно, я ему сочувствую, помогаем мы все как можем в этом отношении ему, но и тем не менее, где-то надо как-то находить возможность снимать излишества министерской дурости, я бы так сказал, которая всё-таки иногда просматривается.
Инт: Понятно…
БМП: Трудно всё это, безусловно. Но в целом, я считаю, что…хм…в целом, я считаю, что жизнь моя удалась.
Инт: Отлично [смеётся] Мне тоже так кажется
БМП: В целом, я считаю, что жизни моя удалась, во всяком случае, как человека университетского
Инф: профессиональная жизнь…
БМП: Да, здесь безусловно, и от студента до декана, это… Думал ли я 50 с лишком лет назад, когда я приехал сюда учиться…
Инт: Из своей Лёвихи…
БМП: …что я, да, из своей Лёвихи, что я вот здесь буду работать. Люблю очень это место.
Инт: Ну, не всё, конечно, сейчас прекрасно, но будем надеяться, что что-то будет к лучшему меняться.
БМП: Да, я вообще, в принципе, оптимист, я живу по принципу всё, что ни делается, делается к лучшему…
Инт: Будем надеяться…
БМП: …и стараюсь видеть даже в том, что мне не нравится, ну, какие-то плюсовые моменты. Я в любом человеке стараюсь видеть положительное, потому что иначе тяжело жить, когда ты не видишь перспектив, надежд, и т. д.
Инт:. И это правильно. Ну что, спасибо, Борис Михалыч.